Шрайбман: «Все идет к тому, что Беларусь будет зажата между все более милитаризованной Европой и увязшей в войне, стагнирующей Россией»

Александр Лукашенко рассматривал начало переговоров между США, Россией и Украиной как букет из сразу нескольких возможностей для себя. Но процесс предсказуемо забуксовал из-за максималистских требований Кремля и того, что мало кто в Европе и Украине разделяет желание Дональда Трампа заключить быструю сделку с Москвой почти любой ценой.

Перспективы дипломатического блицкрига Трампа с Россией увядают, что рискует оставить Минск в еще менее выгодной ситуации, чем сейчас.

Остаться в зоне комфорта

На уровне риторики Лукашенко комментирует переговоры по Украине так, как будто его главный приоритет — это принять в них прямое участие или вообще вернуть их в Беларусь. Даже во время своего последнего мартовского визита в Россию беларуский правитель в присутствии Владимира Путина настойчиво звал его приехать в Минск вместе с Трампом и президентом Украины Владимиром Зеленским. В момент, когда переговоры между тремя странами уже шли в Саудовской Аравии, эти призывы звучали совсем оторванными от реальности.

Однако эта риторика имеет мало общего с реальными приоритетами Минска на новой фазе российско-украинской войны, которые сводятся к тому, чтобы сохранить выгодную модель отношений с Москвой при любом исходе переговоров.

Сейчас Россия воспринимает Беларусь как важный форпост на главном театре войны с Западом и финансирует ее в приоритетном порядке. При этом из-за фокуса на Украине у Москвы не остается запала еще и для активной экспансии в сторону Беларуси или форсирования интеграции с ней. Эта серая зона комфортного союзничества помогает Лукашенко поддерживать самый спокойный и дружелюбный период в отношениях с Кремлем за последние 30 лет.

Однако успех любой из воюющих сторон нарушил бы этот хрупкий баланс. Победа России могла бы вдохновить ее на новые военные или политические завоевания в регионе, в том числе за счет беларуского суверенитета. А в случае победы Украины под вопросом оказалась бы устойчивость российского режима, а значит, и его способность дальше спонсировать своего сателлита в Минске.

Устойчивый мир и быстрая нормализация отношений Москвы с Западом тоже поставили бы Лукашенко в сложное положение: беларуский военный форпост потерял бы актуальность, пришлось бы изобретать какую-то новую ценность Беларуси для Кремля, чтобы предлагать что-то в обмен на субсидии.

Другая крайность — резкая эскалация конфликта — несла бы угрозу прямого втягивания Беларуси: либо в качестве театра возможной войны между Россией и НАТО, либо — нового фронта войны с Украиной.

Наконец, сохранение статус-кво тоже связано с определенными рисками. Экономические дивиденды от нынешнего положения вещей для Минска постепенно снижаются. Российская экономика замедляется, что ослабляет спрос на беларуские товары. А до альтернативных рынков трудно дотянуться из-за торговых ограничений Запада и дорогой логистики через Россию.

Показательный пример — нефтеперерабатывающие заводы в Беларуси, по признанию самого Лукашенко, стали убыточными, и теперь ему приходится просить у Москвы новых скидок на нефть.

В такой ситуации именно российско-украинское перемирие, заморозка конфликта по линии фронта начинает выглядеть для Лукашенко лучшим из возможных сценариев. С одной стороны, в этом случае Россия не выйдет из военной колеи полностью, будет перевооружаться и держать большую армию у линии соприкосновения, а значит — продолжит поддерживать беларускую экономику оборонным заказом.

С другой стороны, перемирие открыло бы возможность для частичного смягчения западных санкций. Многие из них вводились против Беларуси заодно с Россией. Соответственно, какие-то из этих ограничений могли бы снять аналогичным образом — за компанию с Россией, без особенных стараний со стороны Лукашенко. А это помогло бы беларуской экономике хотя бы частично компенсировать стагнацию российского рынка.

В тени больших переговоров

Не менее важно для Лукашенко и то, что попытка новой перезагрузки в отношениях США и России дает ему политическое прикрытие для собственных контактов с Вашингтоном.

При других обстоятельствах излишняя активность Минска на американском направлении могла бы разозлить Кремль. Но когда диалог США и России идет полным ходом, Лукашенко не нужно никому объяснять, почему он тоже обсуждает с Вашингтоном возможный обмен политзаключенных на ослабление санкций.

Правда, диалог Минска и Вашингтона стоит на почве не менее зыбкой, чем российско-американский. Пока переговоры США и России продолжаются, это создает более благоприятный фон для Лукашенко. Он может пристраивать свои небольшие сделки к более важным для США соглашениям с Россией, пользуясь временным интересом американского руководства к делам региона.

Например, в феврале Минск почти синхронно с российско-американским обменом заключенными передал трех своих политзаключенных, включая одного американца, в руки приехавшего в Минск зампомощника госсекретаря США Кристофера Смита.

Однако если переговоры России и США окончательно застопорятся, а внимание Трампа переключится на другие темы, то это неизбежно снизит интерес Вашингтона к жестам Минска, а значит, уменьшит шансы на серьезное смягчение санкций.

Мало того, углубляющийся параллельно спор США и Европы лишает Минск значительной части выгод от возможной разморозки отношений с Вашингтоном. Ведь даже если США ослабят санкции против Беларуси, эффект для экономики страны останется ограниченным до тех пор, пока ЕС не сделает то же самое. Ведь основные торговые потоки из Беларуси и доступ беларуских банков к SWIFT блокируются именно в Евросоюзе.

Сейчас отдаление Вашингтона от европейских союзников ведет к тому, что позиция самого ЕС по российско-украинской войне становится на контрасте более ястребиной. Европа начинает воспринимать себя как последний бастион западных ценностей, который должен выстоять в тисках российского империализма и меркантильного трампизма.

В результате в ЕС крепнут настроения в пользу жесткой линии в отношениях с Москвой и, как следствие, с Минском. Приоритетом становится милитаризация, особенно на восточном фланге, вплоть до физического минирования границ с Беларусью.

Сложно одновременно готовиться к войне с Россией и думать о какой-то разрядке на беларуском направлении.

Тренд обратный — в конце марта Евросоюз ввел очередной пакет санкций против Беларуси, а в конце февраля автоматически распространил на нее новые санкции против России.

В сухом остатке Лукашенко может успеть что-то выгадать, пока у администрации Трампа сохраняется интерес к сделкам в регионе. Но надежды на масштабную перезагрузку отношений, которая дала бы Минску больше кислорода, пока не оправдываются.

Наоборот, скорее все идет к тому, что вместо нового захода на миротворческое балансирование Беларусь будет зажата между все более милитаризованной Европой и увязшей в войне, стагнирующей Россией.